упала, схватившись за перила, чтобы удержаться и снова посмотреть назад. Квентин стоял недвижимо, как будто ожидая, что демон нападет на него. Но он наблюдал за ней. Давал ей время на побег. За долю секунды до того, как тьма опрокинула его, он выпустил соль, бросив ее в воздух, прямо в сторону сущности. Но она все равно вонзила свои когти в него.

Он врезался в стену, почти разрушив дом, затем рванул к лестнице. Один прыжок, и он преодолел почти весь этаж, схватив Эмбер по пути и понесся в кухню. Он усадил ее на стол. Она никогда не чувствовала себя так, как сейчас. Затем он опустился на колени рядом со столом и рухнул под него.

— Квентин! — Она соскочила с его спины и сползла под стол. Он согнулся пополам, прижимая голову руками. — Квентин, что с тобой случилось?

Он покачал головой, раскачиваясь, а когда она прикоснулась к нему, осторожно положив руку на его плечо, он взорвался. В одно мгновение она была под столом с ним, а через секунду стол врезался в холодильник, и она снова оказалась на полу, чувствуя давление на горле. Он прижал ее к полу, стиснув зубы, а его предплечье легло ей на горло.

— Квентин, — она едва смогла выдохнуть, но его глаза стали черными. Нет, не только радужки. Его глаза целиком стали черными, и она наблюдала за этим. Черные, как ночь, нити покрыли его белки. Он выглядел… одержимым.

— Зачем ты здесь? — спросил он, и его голос стал глубоким, хриплым, звериным, сверхъестественным. Затем он замолчал. Моргнул. Потряс головой, словно пытаясь привести себя в порядок, и снова посмотрел на нее. — Путешественница.

Она дернула его за руку и попыталась применить приемы, которые она изучала на занятиях по самозащите, но все разумные мысли покинули ее. Поэтому она решила сказать очевидное, с трудом выдыхая. — Квентин, я не могу дышать.

Он сразу отпустил ее, издав рычащий звук разочарования, и отвернулся. Она перевернулась и легла в позу эмбриона, кашляя и пытаясь наполнить легкие воздухом. Ее щеки, горячие и мокрые от слез, горели почти так же сильно, как горло. Она кашляла до такой степени, что чуть не задохнулась и не вырвала все на пол Доры. Умершая женщина стояла над Эмбер, ее лицо полно беспокойства.

Кайл тоже был рядом. — Мисс Ковальски, — сказал он, приседая рядом с ней, крепче прижимая к груди свой блокнот. — Чем могу помочь? — Он бросил яростный взгляд через плечо.

— Ничего, — сказала она, прокашлявшись еще несколько раз и садясь. — Всё в порядке.

Правда.

Дора зажала себе рот руками. — Mija (исп. детка), ты вся в крови.

Она посмотрела вниз — действительно, кровь покрывала её майку, но это была не её кровь.

— Квентин! — воскликнула она, поспешив к нему, но не осмеливаясь прикоснуться. Он изменился больше, чем она могла себе представить. Он резко отвернулся, не поворачиваясь к ней.

— Прекрати вести себя как придурок и повернись ко мне.

Он отодвинулся, когда она попыталась увидеть, что происходит за его спиной. Он был ранен. Сильно.

— Повернись ко мне, или я выйду из круга, достану свой телефон и позову на помощь. —

Она не хотела втягивать других людей в эту ситуацию, но все вышло из-под контроля, и она уже не чувствовала себя в безопасности. Как бывший ангел, её отчим знал бы, что делать.

Голова Квентина резко повернулась в её сторону, и гнев был очевиден в каждом его движении. В каждом вдохе.

— Я так и думала, — сказала она, удовлетворенно улыбнувшись. — А своё отношение можешь засунуть себе куда подальше.

Он взглянул на неё с яростью, а затем перевёл взгляд на ее горло. Вина накатила на него, и она увидела это в каждой черте его изысканного лица. Его глаза снова были голубыми.

Может, немного темнее, чем раньше, но всё ещё голубыми, с белыми белками. О да. Им определенно нужно было поговорить. Но пока что демон явно пытался разорвать его на части.

Эмбер наклонилась вокруг него и сдержала всхлип. Вдоль его живота и рёбер шли новые порезы. Его рубашка теперь была скорее красной, чем синей, передняя часть насквозь пропиталась, густая жидкость просачивалась в джинсы.

— О, Квентин, — прошептала она, пытаясь поднять его рубашку, но он не позволил ей.

Он прикрыл живот рукой и с трудом поднялся на ноги.

— Подожди, Квентин, подожди, — сказала она, тоже вставая. Когда он посмотрел на неё, она положила руку ему на грудь. — Нам нужно перевязать это. — Крови было намного больше, чем в прошлый раз. Его нужно было доставить в больницу.

Он покачал головой и показал жестами: — Я в порядке. Нам нужно выбраться отсюда.

— Я только за, — ответила она. Чем быстрее они уйдут, тем скорее она сможет доставить его в больницу. Ближайшая, вероятно, была в Санта-Фе.

— У тебя есть план?

Он обошёл её, и она заметила, как он начертил чёрной солью на полу. Он создал внешний круг вокруг всего дома, а затем, у задней двери, начертил две прямые линии, шириной с дверь, которые соединяли внутренний круг, в котором они стояли, с внешним кольцом вокруг дома. Круг, окружавший стол. Теперь стол лежал перевёрнутым на другой стороне маленькой кухни, но кольцо из соли, к счастью, осталось нетронутым. Квентин подошёл к части круга, где были начерчены две линии, и, бросив взгляд через плечо, посмотрел на неё.

Эмбер снова перекрестилась и сложила руки в молитве. Кайл крепче прижал к себе свой планшет. Эмбер стояла слишком близко к обоим. Их эмоции смешивались с её собственными, и она не могла понять, действительно ли её охватывал страх или же это был результат воздействия её двух друзей. Наверное, немного того и другого. Без свитера и с майкой, пропитавшейся кровью Квентина, она начала дрожать. На улице не было холодно, но достаточно прохладно, чтобы по её коже побежали мурашки. Хотя, с другой стороны, это могло быть и от страха. Квентин схватил кинжал, который лежал прямо на границе круга, глубоко вдохнул и нарушил линию, проводя ботинком по её краю.

Все четверо стояли в ожидании, уставившись вверх, прислушиваясь к каждому шороху. Когда всё осталось тихо, Квентин шагнул в маленький коридор, который он создал до внешней линии соли, проходящей параллельно двери. Он обернулся к ней.

— Это должно удержать демона в той части, — жестами и словами объяснил он, указывая на новый барьер, который он создал. Его голос был снова таким мягким и глубоким, что понять его было сложно, и Эмбер начинала думать,